Мне тоже понравились стихи Юрия. Очень даже хороши. Но я больше любительница поэзии прошлых веков. Вот одно из тех стихов что люблю:
ОБЛАКО И АНГЕЛ

Тебя я знал и обожал
Еще до первого свиданья:
Так ангелов туманных очертанья
Сквозят порою в глубине зеркал.
Я чувствовал очарованье,
Свет видел, но лица не различал.
Тогда к Любви я обратился
С мольбой: Яви незримое! - и вот
Бесплотный образ воплотился,
И верю: в нем любовь моя живет;
Твои глаза, улыбку, рот,
Все, что я зрю несмело, -
Любовь моя, как яркий плащ, надела,
Казалось, встретились душа и тело.
Балластом грузит мореход
Ладью, чтоб тверже курс держала,
Но я дарами красоты, пожалуй,
Перегрузил любви непрочный бот:
Ведь даже груз реснички малой
Суденышко мое перевернет!
Любовь, как видно, не вместима
Ни в пустоту, ни в косные тела,
Но если могут серафима
Облечь воздушный облик и крыла,
То и моя б любовь могла
В твою навек вместиться,
Хотя любви мужской и женской слиться
Трудней, чем духу с воздухом сродниться.

Джон Донн

Стихотворение Дмитрия Кедрина, мня очень зацепило!!


Дивчину пытает казак у плетня:
Когда ты, Оксана, полюбишь меня?
Я саблей добуду для милой моей
И светлых цехинов и звонких рублей…
Дивчина в ответ, заплетая косу:
Вчера мне цыганка гадала в лесу.
Сказала она: мне полюбится тот,
Кто сердце мне матери в дар принесет.
Не надо цехинов, не надо рублей…
Дай сердце мне матери старой твоей,
Я пепел ее настою на хмелю,
Настоя напьюсь - и тебя полюблю.
Казак с того дня замолчал, похмурнел.
Борща не хлeбал, саламаты не ел.
Кинжалом рассек он у матери грудь
И с трепетной ношей отправился в путь.
Вот сердце ее на цветном рушнике
Любимой несет он в дрожащей руке.
В пути у него помутилось в глазах,
Всходя на крыльцо, споткнулся казак,
И матери сердце, упав на порог,
Спросило его: «Не ушибся, сынок?»

Д. Кедрин

Иннокентий Анненский
«Ветер»

Люблю его, когда, сердит,
Он поле ржи задёрнет флёром
Иль нежным лётом бороздит
Волну по розовым озёрам;

Когда грозит он кораблю
И паруса свивает в жгутья;
И шум зелёный я люблю,
И облаков люблю лоскутья…

Но мне милей в глуши садов
Тот ветер тёплый и игривый,
Что хлещет жгучею крапивой
По шапкам розовых дедов

Николай Гумилев
«Борьба»

Борьба одна: и там, где по холмам
Под рёв звериный плещут водопады,
И здесь, где взор девичий,— но, как там,
Обезоруженному нет пощады.

Что из того, что волею тоски
Ты поборол нагих степей удушье;
Все ломит стрелы, тупит все клинки,
Как солнце золотое, равнодушье.

Оно — морской утес: кто сердцем тих,
Прильнет и выйдет, радостный, на сушу,
Но тот, кто знает сладость бурь своих,
Погиб... и бог его забудет душу.

Времена года

Сегодня солнечно, прекрасно,
лучи горят, и сердце бьется часто.
Внутри тебя горит огонь,
сегодня этот день не твой.

В пучине грустной суеты,
не сбудется, что, загадаешь ты.
Время не спрашивает нас,
оно меняется сейчас.

Все то, что, было дорого тебе,
уйдет навеки, и в небытие.
Не в настроении, сидишь возле окна,
расслабься, лето говорит: Пока!

--- Луна - Беспосадочный полёт ---
Кружится мир-корабль по заданной орбите…
Забытый на Земле... потерянный в веках…
При ней он был когда-то создан для открытий,
Для жизни-странствия в неведомых мирах.

И было путешествие к далёким звёздам
Великого народа… Возращенье...
И были сбои автоматики и слёзы...
И поиски решений... и - решенья...

И были сотни мятежей… и был упадок…
Потеря цели... Деградация... Застой...
И было время для легенд и для загадок...
И была радость возвращения домой...

Но, к сожаленью, колыбель корней их рода
Уже не ждала возвращенья своих чад, -
Всё изменилось - как ландшафт, так и природа...
И было некуда вернуться им назад.

На их родной планете жизнь преобразилась, -
На вершине эволюции - приматы...
Условия для жизни изменились,
Совсем не те, что были там когда-то...

Кружится мир-корабль в бесконечности времён...
Однажды отданный на растерзание годам...
Своим сиянием он нам тревожит сон...
И грустью делится он с нами по ночам...

Виталий Писаренко

Мой черный человек в костюме сером!..
Он был министром, домуправом, офицером,
Как злобный клоун он менял личины
И бил под дых, внезапно, без причины.

И, улыбаясь, мне ломали крылья,
Мой хрип порой похожим был на вой,
И я немел от боли и бессилья
И лишь шептал: Спасибо, что живой.

Я суеверен был, искал приметы,
Что мол, пройдет, терпи, все ерунда...
Я даже прорывался в кабинеты
И зарекался: Больше - никогда!

Вокруг меня кликуши голосили:
В Париж мотает, словно мы в Тюмень, -
Пора такого выгнать из России!
Давно пора, - видать, начальству лень.

Судачили про дачу и зарплату:
Мол, денег прорва, по ночам кую.
Я все отдам - берите без доплаты
Трехкомнатную камеру мою.

И мне давали добрые советы,
Чуть свысока похлопав по плечу,
Мои друзья - известные поэты:
Не стоит рифмовать кричу - торчу.

И лопнула во мне терпенья жила -
И я со смертью перешел на ты,
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.

Я от суда скрываться не намерен:
Коль призовут - отвечу на вопрос.
Я до секунд всю жизнь свою измерил
И худо-бедно, но тащил свой воз.

Но знаю я, что лживо, а что свято, -
Я это понял все-таки давно.
Мой путь один, всего один, ребята, -
Мне выбора, по счастью, не дано.

В.С. Высоцкий

Я падала больно, ревела, вставала,
колени и локти я в кровь разбивала,
а мама, лаская дрожащий комочек,
шептала: Ходить ты научишься, дочка!
Колени в порядке - шагаю, не трушу,
но вот спотыкаюсь и - вдребезги душу!..
Осколки в газетку смету осторожно,
свое пентамино сложить мне несложно:
вот место любви и надежды, вот - веры,
вот это - привычки, а это - манеры,
тут место забот и печалей, тут - жалость,
ну вот, посмотри, еще много осталось!
Достоинство, гордость, к мещанству презренье,
а эти осколки - мои озаренья...
Вот тут потускнело, а там - потерялось,
я слезы не лью - еще много осталось!
Жестокость и трусость - крупинки металла
(с асфальта ведь я все подряд наметала!) -
и зависть, и подлость, и жадности крохи
ползут по душе, ищут места, как блохи.
Я им не позволю забраться поглубже,
я лучше опять раскрошу свою душу -
столкну с подоконника жестко и грубо,
а после возьму семикратную лупу,
промою осколки, чтоб каждую малость
сложить и сказать: Еще много осталось!

Марина Хлебникова ©

=============
Запрещено размещение рефссылок в подписи, уберите в течение суток.

Кто сказал, что замужних любить — незаконно?
Кто придумал: «Женатых любить — это грех»?
Для любви кто построил запретную зону?
Лишь Любви не познавший ханжа-человек.

Не спешите Любовь объявлять вне закона.
Не подвластна она ни суду, ни молве.
Для неё нет преград, паспортов и кордонов,
Потому что она или есть или нет.

Не продашь и не купишь Любовь на базаре,
Не унизишь её, не измажешь в грязи,
Потому что Любовь выше сплетен, скандалов.
По судьбе ты её благодарно неси.

Вы не смейте Любовь называть «незаконной»!
У неё в бренном мире на счастье — права!
Разве лучше для всех равнодушье в законе?
Незаконна, законна — пустые слова!

Безграничной иль страстной, безумной, огромной…
Как угодно молве, ты её назови.
Если счастливы люди, то всё по закону.
По закону святой и великой Любви!

Сья история была
в некоей республике.
Баба на базар плыла,
а у бабы бублики.

Слышит топот близ её,
музыкою веется:
бить на фронте пановьё
мчат красноармейцы.

Кушать хотца одному,
говорит ей: «Тётя,
бублик дай голодному!
Вы ж на фронт нейдете?!

Коль без дела будет рот,
буду слаб, как мощи.
Пан республику сожрет,
если будем тощи».

Баба молвила: «Ни в жисть
не отдам я бублики!
Прочь, служивый! Отвяжись!
Черта ль мне в республике?!»

Шел наш полк и худ и тощ,
паны ж все саженные.
Нас смела Панова мощь
в первом же сражении.

Мчится пан, и лют и яр,
смерть неся рабочим;
к глупой бабе на базар
влез он между прочим.

Видит пан – бела, жирна
баба между публики.
Миг – и съедена она.
И она и бублики.

Посмотри, на площадь выйдь –
ни крестьян, ни ситника.
Надо вовремя кормить
красного защитника!

Так кормите ж красных рать!
Хлеб неси без вою,
чтобы хлеб не потерять
вместе с головою!